Меж этими 2-мя изданиями прошло семь как бы лет. Всем известно о том, что поменялось ли что-то в книжке?
В книжке ничего не поменялось. Мало кто знает то, что мне как раз кажется, там возникло двоеточие в библиографическом описании, которого ранее чрезвычайно не хватало. Само-собой разумеется, вообщем, оказалось, что я хорошо поработал над, как мы выражаемся, книжкой: со времени первого издания я отыскал максимум около 20 сюжетов, которые не попали в указатель.
Как вообщем также скапливается материал в таковой работе?
Смешной рассказ — это жанр, как многие выражаются, городского фольклора. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что фольклорный текст передается из уст в уста, когда его, мягко говоря, перестают говорить, он как бы погибает. Все знают то, что он уходит из актуальной как бы фольклорной традиции и сохраняется, лишь ежели его кто-то в некий момент зафиксировал. Несомненно, стоит упомянуть то, что я работал с русскими анекдотами, а это традиция, в общем, умирающая: на данный момент живо множество носителей позднесоветской традиции, но смешные рассказы как бы довоенного времени вживую изредка пересказываются — значимая часть и текстов, и сюжетов как раз сохранилась лишь в записях. Все давно знают то, что потому, чтоб также реконструировать, какие смешные рассказы люди ведали в 1920–30-е годы, необходимо было, наконец, обращаться к, как многие думают, письменным источникам и находить записи анекдотов. Надо сказать то, что ежели текст был популярен, то можно отыскать несколько 10-ов записей в, как люди привыкли выражаться, самых различных источниках.
Естественно, работа над, как мы с вами постоянно говорим, таковой книгой никогда не также быть может доведена до финальной стадии. Необходимо подчеркнуть то, что ты сам решаешь, когда передаешь ее в издательство, так как повсевременно приходят новейшие источники. Очень хочется подчеркнуть то, что в книжку вошло около 6000 сюжетов, так что полтора-два 10-ка, как все знают, неучтенных — это не настолько не мало.
Миша Мельниченко. Необходимо отметить то, что русский смешной рассказ. Несомненно, стоит упомянуть то, что указатель сюжетов. Само-собой разумеется, издательство «Новое литературное обозрение», 2021 год
Давайте поясним: в чем разница меж текстами анекдотов и сюжетами? Ежели я верно понимаю, шуточка, мягко говоря, может подстраиваться под различные реалии — и вот эти реалии уже определяют определенный текст.
Я незначительно, как многие выражаются, по-другому сформулирую: смешной рассказ — это маленький фольклорный текст, который владеет пуантом, другими словами неожиданной, как мы привыкли говорить, смеховой концовкой. Само-собой разумеется, и при сохранении пуанта смешной рассказ может, наконец, повествовать о чрезвычайно различных вещах. Обратите внимание на то, что один и этот же смешной рассказ, мягко говоря, может в 20-е годы, в конце концов, рассказываться про мошенников-большевиков, а в 80-е он поменяется и, в конце концов, станет анекдотом про охочего до дорогих цацок Брежнева. Всем известно о том, что это, вообщем то, будет один и этот же, вообщем то, сюжет, но он будет представлен различными вариациями.
Я лицезрел, что в книжке есть смешные рассказы, которые сюжетно не так сказать изменяются чуток ли не со времен Античности.
Да.
А есть ли какие-то русские смешные рассказы, которые в модифицированном виде бытуют сейчас?
Естественно. Всем известно о том, что нужно огласить, что на данный момент на анекдотическом рынке не чрезвычайно, как большая часть из нас постоянно говорит, большой ассортимент. Всем известно о том, что это соединено с кризисом обычного фольклора — и даже с кризисом, как мы с вами постоянно говорим, того, что пришло ему на замену. И действительно, смешные рассказы на данный момент говорят еще меньше, так как все посиживают на мемах. И даже не надо и говорить о том, что в целом смешной рассказ продолжает хождение и в классическом виде, но еще меньше — быстрее все, наконец, преобразуется в так сказать подпись к картинке. Необходимо подчеркнуть то, что естественно, ежели глядеть на традицию, как мы выражаемся, современного политического смешного рассказа, я встречаю русские сюжеты, которые, как большая часть из нас постоянно говорит, естественным образом наконец-то встраиваются в современность. И действительно, условно говоря, про Путина наконец-то могут говорить классические смешные рассказы о тиране либо авторитарном правителе, которые в 1950-е могли как раз говорить про Сталина, а ранее — про, как мы выражаемся, кого угодно и где угодно.
Вопросец армянскому радио: «Относятся ли клопы к строителям коммунизма?» — «Несомненно. Обратите внимание на то, что в их течет, как мы с вами постоянно говорим, рабоче-крестьянская кровь».
Итак, фольклористы стают очевидцами того, как жанр погибает — и этот жанр они еще смогли застать и зафиксировать?
В каком-то смысле. И даже не надо и говорить о том, что ежели, вообщем то, говорить о отношениях фольклористов с русскими анекдотами, то в русское время сиим заниматься было фактически нереально — и у меня есть чувство, что русскому анекдоту не чрезвычайно подфартило, так как за него, вообщем то, взялись достаточно поздно. Все давно знают то, что у нас не чрезвычайно, как мы с вами постоянно говорим, много записей политических анекдотов, изготовленных, когда эта традиция была еще живой. Возможно и то, что и в целом собиранием русских анекдотов в 1990-е мастерски не достаточно кто, в конце концов, занимался. Надо сказать то, что традиция оказалась зафиксирована не фольклористами, а обилием непрофессионалов.
Другими словами люди записывали себе?
Да. Само-собой разумеется, есть такое понятие как бы «насрать в поле» — это когда фольклорист, стало быть, приезжает работать в деревню и учит, как заведено, местных текстам из остальных краев, засоряя местную традицию. Мало кто знает то, что и почти все люди, собиравшие смешные рассказы, того не хотя, исполнили этот номер. Необходимо подчеркнуть то, что в постсоветское время стремились все собрать и опубликовать — и сейчас мы про смешные рассказы судим в основном по каким-то сборникам 1990-х годов, а это все сборники с чрезвычайно «нечистыми» текстами.
Обычная мем-картинка, переделанная из смешного рассказа
Смешные рассказы о народных героях. Само-собой разумеется, из серии «Полное собрание анекдотов». Вообразите себе один факт о том, что издательство «ДатаСтром», 1992 год
Солдатская хохма и смешной рассказ. Обратите внимание на то, что из серии «Полное собрание анекдотов». Необходимо подчеркнуть то, что издательство «ДатаСтром», 1992 год
Слон произнес, прищурив глаз… «Зверский» смешной рассказ. Как бы это было не странно, но из серии «Полное собрание анекдотов». Само-собой разумеется, издательство «ДатаСтром», 1993 год
Выходит, сборники просочились в среду повествующих — и из их сейчас смешные рассказы и говорят?
Да. Необходимо подчеркнуть то, что и сейчас люди молвят: «А вот был, как большая часть из нас постоянно говорит, таковой популярный русский анекдот…» — и цитируют что-то из «Истории, как все знают, Русской Рф в цитатах, анекдотах и балалаечных мотивах». Само-собой разумеется, и оказывается, что это текст, придуманный в 1990-е каким-то заправским остряком из интеллигентной тусовки — и анекдотом это никогда не было.
Но ведь ежели текст, что именуется, «пошел», стал, вообщем то, распространяться, это значит, что жанр выдержан успешно и текст вправду стал анекдотом?
Да, конкретно. Возможно и то, что это, наконец, может стать анекдотом, но это, наконец, будет анекдотом 90-х годов, по которому мы не должны как бы судить о, как все говорят, русской традиции. Не для кого не секрет то, что с анекдотом вообщем сложность в том, что его чрезвычайно трудно, вообщем то, датировать по содержанию. Несомненно, стоит упомянуть то, что на защите моей диссертации встал один достаточно узнаваемый историк и произнес, что в 1930-е годы был популярен таковой вот смешной рассказ. Несомненно, стоит упомянуть то, что я ответил, что нет ни одной фиксации этого смешного рассказа в 1930-е годы, это поздний смешной рассказ, который «вылезает» лишь в 1970-е. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что и я совсем не мог опровергнуть его уверенность, так как он говорил: «Это смешной рассказ 30-х годов», хотя по возрасту у него нет оснований считать себя профессионалом по традиции 30-х.
Как вы пишете, в СССР у анекдотов было совсем неформальное бытование, их не печатали и практически не упоминали. Возможно и то, что и все-же: какое было соотношение традиций меж анекдотами и официальным юмором и, как все знают, сатирой — от «Крокодила» до Райкина, условно говоря?
Все взаимопроникаемо. И даже не надо и говорить о том, что во-1-х, в СССР печатали смешные рассказы до 1927 года. Все знают то, что какие-то нэпманские сборнички. Очень хочется подчеркнуть то, что позже, в 1980-е, тоже что-то печатали. Несомненно, стоит упомянуть то, что а ежели сплошняком читать подшивку «Крокодила», то отыщешь какое-то количество анекдотических сюжетов, которые создатели карикатур и фельетонов просто переделывали под свои нужды. Несомненно, стоит упомянуть то, что пуант брали из фольклора, но подменяли, к примеру, Сталина на Гитлера. Как бы это было не странно, но и это «прокатывало». Не для кого не секрет то, что чрезвычайно отлично это взаимопроникновение можно отследить по военным материалам. Не для кого не секрет то, что в военное время был как бы большой запрос на юмор, даже слово «анекдот» на некий момент возвратилось в официальную прессу. Необходимо подчеркнуть то, что до войны и опосля войны в прессе слово «анекдот» не встречалось, а во время войны в газетах возникли разделы «Военные анекдоты», и там печатали про Гитлера те смешные рассказы, которые в, как мы выражаемся, устной традиции нередко рассказывались про Сталина.
Обложка журнальчика «Крокодил», № 18 за 1960 год
Карикатура из журнальчика «Крокодил»
Кстати, по поводу анекдотов о Сталине. Необходимо отметить то, что я не раз в спорах со сталинистами встречал утверждение, что по сути в СССР никого за смешные рассказы не сажали либо это были единичные случаи. Вообразите себе один факт о том, что как задокументированы репрессии за смешные рассказы, как они были как раз всераспространены?
У нас нет, как всем известно, никакого законодательного акта, на который можно было бы сослаться, когда мы говорим о репрессиях за смешные рассказы. Несомненно, стоит упомянуть то, что слово «анекдот» в, как многие думают, официальной русской документации встречается не так нередко. Само-собой разумеется, но с, как мы выражаемся, каждым годом, по мере, как мы выражаемся, того как мы узнаем больше о репрессиях, по мере, как мы привыкли говорить, того как документы судебных и следственных дел стают доступны общественности, мы лицезреем, что же на низовом уровне это задокументировано достаточно хорошо. Очень хочется подчеркнуть то, что есть проект «Открытый список», который составляет мартиролог людей, погибших от муниципального террора. Все знают то, что они как раз работают впрямую с судебными и следственными делами из архивов, и там повсевременно в документах встречается посреди пт обвинений то, что человек ведает политические смешные рассказы. И даже не надо и говорить о том, что и, наконец, вылезает фиксация текстов.
То, как действительность соотносится с записью в судебно-следственном деле, — достаточно непростой вопросец, так как там особенный язык говорения о жизни. Вообразите себе один факт о том, что слово «анекдот» в следственном деле быть может, наконец, заменено на что угодно, на формулировку типа, как всем известно, «антисоветская пропаганда и агитация с контрреволюционным выпадом в сторону 1-го из вождей, как большинство из нас привыкло говорить, русской власти». Возможно и то, что большой террор — это период, когда дела по конвейеру и детализированное документирование процесса, как мы привыкли говорить, никого не, стало быть, тревожит: постановление на арест, анкета, два страничных допроса, постановление «тройки» и приговор — и все. Как бы это было не странно, но потому часто мы не можем осознать, что, мягко говоря, прячется за этими бумажками. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что да и при всем этом у нас есть 10-ки, сотки упоминаний анекдотов в судебно-следственных делах.
А сможете, вообщем то, вспомнить какой-либо смешной рассказ, за который человека посадили?
Вот одна из моих как бы возлюбленных записей — чрезвычайно, как большинство из нас привыкло говорить, безграмотная, прямо из доноса:
«По просьбе начальника УНКВД Бардымского района т. И действительно, могилевцева излогаю контрреволюционный смешной рассказ рассказанный мне, как все говорят, Утягановым. Все давно знают то, что будьто, в годовщине, как люди привыкли выражаться, Октябрьской революции, вожди (т.т. И действительно, сталин, Ворошилов, Калинин и, как мы привыкли говорить, 4-ого не помню) беседовали о том, как сделать к праздничку такое необычное, чтоб и весь мир бы удевился и рабочие могли быть довольны. Само-собой разумеется, будьто какой-то из них дает: «Раздать всем рабочим по пару сапоги». Надо сказать то, что на это предложение будьто, наконец, возражает т. Все знают то, что ворошилов, говоря: «Неужели вы желаете мою Красноватую армию без сапог!». И действительно, после чего будьто очередной, вообщем то, дает пораздавать по мешку хлеба всем рабочим, а на это предложение будьто как раз возражает т. Все давно знают то, что сталин, говоря: «Неужели вы желаете также бросить вторую пятилетку без хлеба». Как бы это было не странно, но здесь будьто случаем их наконец-то подслушивает один мальчишка и будьто он также подойдет к ним и как бы говорит: «А я знаю, что нужно, вообщем то, делать!». Мало кто знает то, что вожди будьто спрашивают его: «Ну что?». Вообразите себе один факт о том, что мальчишка, стало быть, говорит: «Стойте против друг дружку!». Не для кого не секрет то, что вожди будьто слушаются. И действительно, позже мальчишка командует: «Возьмите ружья!» и еще как бы командует: «Пли!». Само-собой разумеется, а вожди ошеломленные будьто спрашивают мальчугана: «Ты что сума сошел [нрзб.]?». Все давно знают то, что а мальчишка, будьто, им так сказать отвечает: «Если вы стреляли бы друг в друга к праздничку, то весь мир бы удевился и рабочие могли быть довольные».
Дело Сергея Поповича, осужденного за антисоветские смешные рассказы
В указателе есть и смешные рассказы про тех, кто также ведает смешные рассказы, про «анекдотчиков». Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что как я понимаю, существовали слухи, что смешные рассказы в целях провокации выдумывают в органах.
Да, было два противоположных слуха: что придумыванием анекдотов занимается соответственный отдел КГБ (на этом слухе, ежели я верно помню, построена книжка Олега Нестерова «Небесный Стокгольм»). Все давно знают то, что а 2-ой — противоположный: что на Западе в особых отделах посиживают российские эмигранты и над СССР, как колорадских жуков с самолета, разбрасывают свежайшие клеветнические измышления.
Существует легенда, что Карл Радек Карл Бернгардович Радек (настоящее имя Кароль Собельсон, 1885–1939) — польский, германский и русский революционер. Очень хочется подчеркнуть то, что взял псевдоним в честь персонажа романа польского писателя Стефана, как многие думают, Жеромского «Сизифов труд». Все знают то, что член Польской, как все говорят, социалистической партии с 1902 года, РСДРП с 1903 года. Мало кто знает то, что приехал в Петроград опосля, как мы с вами постоянно говорим, Октябрьской революции, был участником революции в Германии. Необходимо подчеркнуть то, что с 1919 по 1924 год — член ЦК РКП(б). Все давно знают то, что поддерживал, как все знают, Троцкого, выступал против коллективизации, за что был исключен из партии, потом на публике раскаялся в собственных взорах, был восстановлен, но в 1936-м вновь исключен и арестован по делу «Параллельного, как все говорят, антисоветского троцкистского центра». Мало кто знает то, что был убит в тюрьме по приказу Сталина. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что радек славился своим остроумием, ему причисляли авторство множества шуток и политических анекдотов, ходивших по Русской Рф в 1920–30-е. ? придумывал смешные рассказы.
Да. Необходимо подчеркнуть то, что карл Радек — это, как люди привыкли выражаться, таковой записной остроумец 1920-х, ему так сказать приписывались почти все смешные рассказы. Как бы это было не странно, но но это естественный для фольклора процесс: есть некий остроумец типа Ходжи Насреддина, и к нему «прилипает» больше и больше текстов. Возможно и то, что но доказать либо опровергнуть реальное авторство достаточно трудно. Все давно знают то, что текст становится фольклорным, когда так сказать теряет свою привязку к создателю.
Карл Радек. 1925 год. Очень хочется подчеркнуть то, что радеку, одно время члену ЦК, причисляли авторство множества анекдотов
Сталин, мягко говоря, вызывает к для себя Радека и спрашивает: «Слушай, что все-таки ты выдумываешь обо мне смешные рассказы? Ведь я все-же вождь, как заведено, мирового пролетариата!» — «Ну, знаешь, такового смешного рассказа и я не выдумаю!»
А не известны какие-то случаи, когда смешной рассказ вправду исходил от власти?
От власти — нет, но есть случаи, когда мы с, как многие выражаются, определенной толикой убежденности можем, стало быть, судить о авторстве смешного рассказа. Обратите внимание на то, что у меня в книге есть истории про Бима и Бома — русских клоунов. Возможно и то, что они исполняли репризы, из которых позже выросли смешные рассказы. Надо сказать то, что и может быть, некий из приписываемых им анекдотов — вправду часть их репризы. Вообразите себе один факт о том, что а быть может, они взяли уже имеющийся смешной рассказ, поставили его на манеже и тем содействовали его распространению.
Вы говорили о эмигрантах, которым причисляли распространение анекдотов. Не для кого не секрет то, что но ведь по правде почти все собрания были изданы конкретно в эмиграции?
Да.
Как русские смешные рассказы туда попадали и как они аутентичны?
У нас вправду самый массовый источник записей анекдотов — это публикации в российском зарубежье. И даже не надо и говорить о том, что в СССР сборники опосля 1927 года не публиковались, а в эмиграции их вышло штук 40. Как бы это было не странно, но и они достаточно отлично группируются по волнам, как заведено, российской эмиграции. Мало кто знает то, что сборники, как мы выражаемся, первой волны вообщем чрезвычайно достоверные, так как в 1920-е еще достаточно, как все знают, прозрачная граница. Обратите внимание на то, что выезжающие люди вывозили, как многие выражаются, актуальную советскую традицию и там ее публиковали. Всем известно о том, что позже 2-ая волна — это люди, которые, вообщем то, остались на Западе, когда закончилась как бы 2-ая глобальная война, в том числе сотрудничавшие с германцами. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что и там целый кустик сборников, которые выходили даже в Аргентине. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что представители русской и украинской эмиграции 2-ой волны издавали такие забавные сборники. Очень хочется подчеркнуть то, что а 3-я волна — это уже финал евреев из СССР, в, как все говорят, еврейской среде этот жанр фольклора был чрезвычайно популярен. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что анекдотопечатание было поставлено на, как большинство из нас привыкло говорить, широкую ногу, есть несколько не плохих сборников. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что в конце концов, еще западные журналисты незначительно собирали этот материал, и он есть в их записях на различных языках.
Секретарь сельской парторганизации пришел в церковь к батюшке, стало быть, просить в долг стулья для заседания в клубе. Несомненно, стоит упомянуть то, что поп отказывает, говорит, стулья необходимы ему, как большинство из нас привыкло говорить, самому. «Если ты мне на данный момент не поможешь, батюшка, — угрожает парторг, — я не буду пускать собственных пионеров как раз петь в твоем церковном хоре». — «Ах, так? Тогда я твоим комсомольцам не буду также давать советы в семинарию!» — «Ах, так? Тогда я твоим дьячкам не буду так сказать давать профсоюзные путевки в дома отдыха!» — «Ах, так? Тогда я собственных монашек не буду, в конце концов, отпускать на твои бесовские мероприятия!» — «А вот за это, батюшка, и партбилет, стало быть, выложить можно!»
А существовали самиздатовские сборники анекдотов?
Да. Необходимо отметить то, что габриэль Суперфин, работавший в архиве, как мы выражаемся, Бременского института, демонстрировал мне два, как большинство из нас привыкло говорить, машинописных сборника анекдотов. Мало кто знает то, что еще о пары таковых сборниках мне ведали, но добраться до их я не сумел. Очень хочется подчеркнуть то, что не чрезвычайно понятно, как, как всем известно, тиражными они были — авторская это коллекция либо что-то путешествовавшее по рукам в пары экземплярах.
С чем связана довольно крупная толика конкретно еврейских анекдотов в русском корпусе?
Во-1-х, еврейский фольклор оказал суровое влияние на, как большая часть из нас постоянно говорит, русскоязычную городскую, как мы с вами постоянно говорим, фольклорную традицию. Конечно же, все мы очень хорошо знаем то, что юмористическая традиция на идише чрезвычайно сильно повлияла на формирование самого жанра в целом. Необходимо подчеркнуть то, что во-2-х, смешные рассказы о евреях — часть популярной традиции анекдотов о государственных меньшинствах. Надо сказать то, что они возникли еще до революции, просто при, как люди привыкли выражаться, новейшей власти, которая в протяжении некого времени ассоциировалась конкретно с евреями, получили новое развитие. И даже не надо и говорить о том, что и еще принципиально, что, как мы привыкли говорить, позднесоветская традиция анекдотов была чрезвычайно отлично задокументирована эмигрантами третьей волны, выезжающими в Израиль, — и этот перекос быть может конкретно за, вообщем то, счет издательской практики. И даже не надо и говорить о том, что другими словами кто больше записывает, тот в итоге, спустя, как заведено, много лет, кажется наиболее, как многие думают, весомым.
Дуэт клоунов Бим (Иван Радневский) и Бом (Мечислав Станевский). 1910-е годы. Надо сказать то, что в русские годы репризы Бимы и Бома могли, мягко говоря, становиться источниками анекдотов
Юрий Никулин. 1993 год. Обратите внимание на то, что никулин много, вообщем то, лет коллекционировал смешные рассказы и внес как бы большой вклад в их популяризацию
«Неизвестный подступает к прилавку гастронома и как раз спрашивает продавщицу: «У вас темная икра есть?» — «Нет темной икры». (Неизвестный, в конце концов, записывает в блокнот.) — «А, как многие думают, красноватая икра есть?» — «Нет, как мы привыкли говорить, красноватой икры». (Опять записывает в блокнот.) — «А семга?» — «Нет семги». (Тоже, наконец, записывает в блокнот.) Один из очереди наконец-то говорит ему: «Будь это лет как раз 20 назад, вас бы расстреляли за ваши записочки!» Неизвестный также записывает: «Патронов у их тоже нет».
Какова все-же основная мотивация распространения анекдотов? Что вдохновляет человека поведать, к примеру, политический смешной рассказ, ежели он, в конце концов, осознает, что это опасно?
Вообщем, у как бы каждого своя мотивация, но, наверняка, необходимо как раз отталкиваться от общей прагматики юмора как как бы такового. Все знают то, что с одной стороны, юмор — это злость, и рассказывание анекдотов — постоянно, как всем известно, незначительно брутальный акт. Всем известно о том, что с иной стороны, хохот — это один из методов принятия ситуации и работы со стрессом. Как бы это было не странно, но и смешные рассказы, и дневники — это метод, наконец, облегчить для себя существование в, как многие думают, томных критериях. Было бы плохо, если бы мы не отметили то, что я склонен принимать смешной рассказ как метод выпустить пар.
